Наташа сильно увлеклась Анатолием Курагиным. Он очаровал ее настолько, что она решила бежать с ним и тайно обвенчаться. Она не знала, что Курагин уже был женат, и их «венчание» было бы фикцией. Мать удержала Наташу от побега, заперев ее в комнате. Пьер Безухов, в свою очередь, рассказал Наташе о тайном браке Курагина.

Наташа сильно увлеклась Анатолием Курагиным. Он очаровал ее настолько, что она решила бежать с ним и тайно обвенчаться. Она не знала, что Курагин уже был женат, и их «венчание» было бы фикцией. Мать удержала Наташу от побега, заперев ее в комнате. Пьер Безухов, в свою очередь, рассказал Наташе о тайном браке Курагина.

Наташа сильно увлеклась Анатолием Курагиным. Он очаровал ее настолько, что она решила бежать с ним и тайно обвенчаться. Она не знала, что Курагин уже был женат, и их «венчание» было бы фикцией. Мать удержала Наташу от побега, заперев ее в комнате. Пьер Безухов, в свою очередь, рассказал Наташе о тайном браке Курагина.

Наташа сильно увлеклась Анатолием Курагиным. Он очаровал ее настолько, что она решила бежать с ним и тайно обвенчаться. Она не знала, что Курагин уже был женат, и их «венчание» было бы фикцией. Мать удержала Наташу от побега, заперев ее в комнате. Пьер Безухов, в свою очередь, рассказал Наташе о тайном браке Курагина.

Один был ревнителем старины и противником всяких нововведений, а другой был англоманом: развел английский сад, обрабатывал поля по английской методе и даже конюхов одевал как жокеев.

Один был ревнителем старины и противником всяких нововведений, а другой был англоманом: развел английский сад, обрабатывал поля по английской методе и даже конюхов одевал как жокеев.

Один был ревнителем старины и противником всяких нововведений, а другой был англоманом: развел английский сад, обрабатывал поля по английской методе и даже конюхов одевал как жокеев.

Один был ревнителем старины и противником всяких нововведений, а другой был англоманом: развел английский сад, обрабатывал поля по английской методе и даже конюхов одевал как жокеев.

Выпущенное в 1834 году «Положение о гражданских мундирах» регламентировало цвет форменного костюма для чиновников всех разрядов — темно-зеленый или темно-синий (в зависимости от ведомства). Неизменный фрак Чичикова брусничного цвета с искрой (бордовый) указывал на то, что его владелец нигде не служил и пренебрегал правилами моды, где на балах было принято появляться во фраке черного цвета.

Выпущенное в 1834 году «Положение о гражданских мундирах» регламентировало цвет форменного костюма для чиновников всех разрядов — темно-зеленый или темно-синий (в зависимости от ведомства). Неизменный фрак Чичикова брусничного цвета с искрой (бордовый) указывал на то, что его владелец нигде не служил и пренебрегал правилами моды, где на балах было принято появляться во фраке черного цвета.

Выпущенное в 1834 году «Положение о гражданских мундирах» регламентировало цвет форменного костюма для чиновников всех разрядов — темно-зеленый или темно-синий (в зависимости от ведомства). Неизменный фрак Чичикова брусничного цвета с искрой (бордовый) указывал на то, что его владелец нигде не служил и пренебрегал правилами моды, где на балах было принято появляться во фраке черного цвета.

Выпущенное в 1834 году «Положение о гражданских мундирах» регламентировало цвет форменного костюма для чиновников всех разрядов — темно-зеленый или темно-синий (в зависимости от ведомства). Неизменный фрак Чичикова брусничного цвета с искрой (бордовый) указывал на то, что его владелец нигде не служил и пренебрегал правилами моды, где на балах было принято появляться во фраке черного цвета.

В финале повести таинственный вор, в котором сослуживцы признали умершего Башмачкина, срывает шинель с «значительного лица» со словами: «твоей-то шинели мне и нужно!»

В финале повести таинственный вор, в котором сослуживцы признали умершего Башмачкина, срывает шинель с «значительного лица» со словами: «твоей-то шинели мне и нужно!»

В финале повести таинственный вор, в котором сослуживцы признали умершего Башмачкина, срывает шинель с «значительного лица» со словами: «твоей-то шинели мне и нужно!»

В финале повести таинственный вор, в котором сослуживцы признали умершего Башмачкина, срывает шинель с «значительного лица» со словами: «твоей-то шинели мне и нужно!»

Добиваясь расположения княжны Мери, Печорин признается себе: «А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!» Это наслаждение он сравнивает с тем, которое испытывает вампир — мертвец, питающийся кровью живых существ.

Добиваясь расположения княжны Мери, Печорин признается себе: «А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!» Это наслаждение он сравнивает с тем, которое испытывает вампир — мертвец, питающийся кровью живых существ.

Добиваясь расположения княжны Мери, Печорин признается себе: «А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!» Это наслаждение он сравнивает с тем, которое испытывает вампир — мертвец, питающийся кровью живых существ.

Добиваясь расположения княжны Мери, Печорин признается себе: «А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!» Это наслаждение он сравнивает с тем, которое испытывает вампир — мертвец, питающийся кровью живых существ.